А. С. СЕЧКИН МОЯ СЛУЖБА В 19 ОИИЧ

В должность командира войсковой части 93764 вступил в июле 1973 года. Заместителями командира в то время были: подполковник Полосин В. И. - заместитель командира, подполковник Рязанцев Р. А. - начальник штаба, подполковник Митринюк А. М. - заместитель по политчасти, подполковник Головачев В. Л. - заместитель по ракетному вооружению, подполковник Иванов Д. А.- заместитель по тылу, подполковник Севостьянов А. С. - начальник отдела испытаний. В 1974 году вместо убывших на повышение Рязанцева Р. А. и Митри-нюка А.М. на должности соответственно были назначены подполковник Иванов Ю.И. и майор Самохвалов Г.И.

Время для части было тяжелейшее, только что на базе нашей части была сформирована другая часть, произошла структурная и штатная перестройка, влилось в часть много офицеров из других частей полигона. И в то же время, в кратчайший период (с 21.07. по 9.08.1973 г.) были проведены четыре пуска автоматических межпланетных станций «Марс-4», «Марс-5», «Марс-6», «Марс-7».

Часть с честью справилась с этой задачей. Но несмотря на эту титаническую работу, часть считалась худшей на полигоне по дисциплине, боевой подготовке и службе войск. Естественно, главной причиной такого состояния была эта штатная перестройка, но положение было такое, что сложился стереотип у командования полигона, а главное, и у офицеров части о каком-то безысходном состоянии. У людей была утеряна вера в свои силы и в возможность изменить положение дел. И первой задачей перед вновь сформированным командованием части было: переломить эту тенденцию, настроить людей на более эффективное выполнение служебных обязанностей.

Мы не снижали внимание к уровню специальной подготовки боевых расчетов и организации проведения запусков ракет космического назначения. А таких запусков было много («Венера-9», «Венера-10», «Луна-22», «Луна-23», «Салют-3», «Салют-4», «Молния-1С», «Радуга», серия спутников «Космос», в том числе впервые на околостационарную орбиту). При подготовке и запуске этих аппаратов положение усложнялось тем, что оба старта на площадке 81 выработали свои ресурсы и разрешение, после большого объема профилактических работ, давалось только на один пуск.

Срывов в подготовке и пуске не было, и оценка расчетам всегда была высокой. В этом была большая заслуга офицеров службы вооружения во главе с подполковником Головачевым В. Л. и отдела испытаний во главе с подполковником Севастьяновым А. С.

Но еще больше внимания, особенно в 1973 - 1974 годах, уделялось работе с личным составом по выполнению уставного порядка, организованности и дисциплины. И памятуя, что «бытие определяет сознание», начали именно с быта. Отремонтировали и привели в порядок казармы, столовую, баню, складские помещения, медицинский пункт. Восстановили развалившееся прикухонное хозяйство, появились деньги по виду 1, что позволило и «подкормить» солдат, и улучшить бытовые условия.
С офицерами, практически каждую неделю, после доведения приказов обсуждали состояние дел, намечали новые рубежи. Дело потихоньку стало налаживаться. Уже и многочисленные комиссии, и проверяющие, прибывавшие в часть «для оказания помощи», стали по-другому относиться к части.

И, наконец, по результатам итоговой проверки комиссией полигона в 1974 году часть получила твердую оценку «хорошо» (подвела нас тогда лишь автослужба - ее с трудом вытянули на «троечку»). А по результатам 1975 года 19 ОИИЧ стала одной из лучших на полигоне. В апреле 1975 года мне было присвоено воинское звание «полковник», а в конце года был представлен к награждению орденом Ленина и повышен в должности. Вскоре и мои заместители подполковники Полосин В. И., Головачев В. Л. и Иванов Ю. И. стали командирами частей. Заместителем командира части стал подполковник Чуркин В.П., а майоры Горюшкин, Махонин и Чернов стали начальниками групп.

До сих пор с благодарностью вспоминаю офицерский коллектив части, с которым можно было решать любые задачи. Назову их здесь без должностей и званий:
Аникиенко А. Г., Афанасьев А. М., Ануфриев В. А. Барменков А. Н., Белан О. Е., Борзов Е. В., Волобуев Н. П., Варнавский В. И., Волощенко В. П., Гирфанов Р. Ш., Горюшкин Л. П., Гупало И. И., Домахин А. И., Ефименко В. Н., Есипенко Н. Г., Жуков А. Д., Журба К. Г., Замлелов В. И., Захаренков А. П., Задорожный А. П., Иваненко А. К., Копылов В. В., Куралех В. А., Кондрашов А. Н., Кондратков В. Ф., Косинов П. А., Кришталь Ю. П., Лехтер А. А., Луцкин И. П., Махаринец Н. К., Махонин В. С., Миронюк В. Н., Мирошкин В. И., Орленко В. Г., Пашков Н. В., Павлов А. Д., Павлов Г. М., Петрунькин Ю. Н., Полунин В. И., Прокопьев Н. П., Потаненко Б. С., Рыбалко Ю. Н., Рязанов В. Н, Савинов Л. М., Сухарь В. А, Сбродов Е. К., Серебряков В. Д., Сафонов А. А., Сергиенко В. С., Сташенко В. П., Танезер Г. Я., Ткаченко В. Л., Шмыголь М. М., Чернышев Г. Н., Чернов В. Н., Шпилька В. С., Шафоростов В. Ф., Ярощук 3. И., Ялоев Ф. Б.

В.И. ПОЛОСИН НЕЗАБЫВАЕМЫЕ СЕМЬ ЛЕТ (1973 - 1980)

Итак, 19 Отдельная инженерно-испытательная часть. Прибыл в часть в 1973 году, на должность заместителя командира части. С тех пор прошло три десятилетия. По меркам человеческой жизни - срок немалый. Но попробую передать, что интересного мне запомнилось и как это было.

При подъезде к Тюра-Таму поразила степь Казахстана ранним утром. Ехали мы тогда вместе с В. И. Демидочкиным после окончания командного факультета Военной академии им. Ф. Э. Дзержинского, теперь эта академия носит имя Петра Великого. Обучался -гам два года в одном учебном отделении вместе с Сергеевым Игорем Дмитриевичем, тогда майором, а теперь он Маршал Российской Федерации. Впоследствии Сергеев И. Д. два раза побывал на нашей площадке.

Первый раз в 1976 году в воинском звании полковник и в должности командира ракетной дивизии. Тогда он был на Байконуре на сборах. Мне довелось на 200-й площадке подняться с ним на лифте фермы обслуживания и показать окрестность в районе площадки. Второй раз Сергеев И. Д., будучи Министром обороны, в воинском звании Маршал Российской Федерации присутствовал на пуске ракеты-носителя «Протон».

Чем запомнилось прибытие в город Ленинск, особенно при подъезде к станции Тюра-Там? Раннее утро. Из окна вагона видно, как на горизонте встает оранжевое, огромных размеров солнце. Я был поражен его размером. Кроваво-красный диск, точнее - оранжевый, такого восхода я никогда ранее не наблюдал в средней полосе нашей страны. И непривычная жара...

По прибытии в г. Ленинск нас с семьями временно поселили в гостинице. По-моему, так расселяли всех прибывающих офицеров.

Но как потом выяснилось - это еще была не жара. Днем стало невыносимо жарко с непривычки, а ночью не могли заснуть, пробовали даже смачивать водой простыни.

Получив «смотровой», естественно, пошли смотреть жилье всей семьей. Дом тогда стоял на краю города. Окна квартиры выходили в степь. Вид из окна верхнего этажа был, конечно, после московского жилья в Серебряном бору, очень тоскливым. Да еще со стороны степи в окно дул сильный ветер. Через щели окон на подоконник проникали мелкие желтые песчинки, они лежали неравномерными горками. У жены после такой унылой картины на глазах заблестели слезы. Попросил другой «район» города Ленинска. Квартиру выделили на улице Советской Армии, недалеко от кинотеатра «Сатурн». Ну, а там из окна был не такой скучный вид. Росли тополя и виднелись кусты джиды. Казалось прохладнее в тени этих деревьев.

Квартира оказалась тоже на последнем верхнем этаже. Крыши в домах являются почему-то и потолками в комнатах. Солнце накаляло крыши и, естественно, потолки верхних этажей, и жара была невыносимой. Потом обжились и попривыкли к жаре.

На службу из Ленинска добираются и до сих пор на мотовозах. Это сейчас там вагоны с кондиционерами, а в 1973 году вагоны были без кондиционеров и ездить в них было не очень приятно из-за духоты и жары, и по времени дорога занимает немало времени. В проспекте «Войсковая часть 26360», посвященном 40-летию 2-го ЦИП КС, есть стихотворение «А на площадке...» В нем такие строки:

О.И. СМОЛЕНСКИЙ МОИ ОДНОПОЛЧАНЕ

Воспоминания об однополчанах хочу начать со слов благодарности и доброй памяти о человеке, который не был моим начальником, но был идеалом ракетчика-испытателя, к которому я стремился все годы службы на полигоне.
Глубокие инженерные знания, трезвый аналитический ум, способность выделить главное и принять единственно правильное решение, умение четко сформулировать свои мысли и изложить их в доходчивой форме - отличительные черты характера и стиль работы Испытателя с большой буквы, ветерана отечественного ракетостроения, участника запуска первой отечественной баллистической ракеты, чье имя высечено на памятнике, посвященном этому событию на полигоне Капустин Яр, начальнику 4 Испытательного управления 5 НИИ] I Минобороны, стоявшему у колыбели формирования 19 Отдельной инженерно-испытательной части. Речь пойдет о генерал-майоре Викторе Ивановиче Меньшикове.
Становление нашей части проходило при участии и под руководством специалистов высокого класса, много лет отдавших испытательной работе и передававших, в первую очередь, офицерам части свой опыт, уважение к труду многотысячных коллективов конструкторских организаций, предприятий промышленности, создававших и передававших в наши руки результаты своего груда - ракеты-носители и космические аппараты, восславившие нашу Родину.
Фамилии многих из них уже встречаются на титульных листах многочисленных книг и в их текстах.
Словами великого поэта - «и за учителей своих заздравный кубок поднимаю» - хочу сопроводить память о наших учителях: Катаеве П. М., Могиле А. И., Тращенкове И.Д., Шахове И.Г., Завалишине А.П., Сечкине А.С., Маркове А., Юрине И.Г. и многих других.
Так получилось, что интересами 19 ОИИЧ мне пришлось заниматься еще до начала ее формирования и много лет после моего ухода из нее на другую работу.
Но начнем с самого начала.
После окончания Ленинградской Краснознаменной военно-воздушной инженерной академии им. А. Ф. Можайского в 1962 году, вместе с большой группой сокурсников я прибыл в Тюра-Там, где мне предложили должность помощника начальника первого отдела штаба полигона.
Не представляя толком, что это такое, я согласился с назначением и никогда позже не жалел об этом. В конце 1962 года мне поручили заниматься площадками, частями и управлениями, расположенными на левом фланге полигона. Базовой площадкой вновь создаваемых объектов 333 и 334 была площадка 95 (жилая зона этих объектов).
Указанные объекты создавались для проведения работ по тематике Генерального конструктора академика Челомея В.Н.
В конце 1962 и весь 1963 год в районе площадки 95 велось интенсивное строительство нескольких стартовых позиций, техническая позиция на площадке 92, измерительный пункт на площадке 97, гостиницы для офицеров и представителей промышленности, казарменная зона.
Еженедельно начальник полигона генерал Захаров А. Г. и начальник строительства генерал Шубников Г.М. проводили заседания межведомственной комиссии по строительству и вводу в эксплуатацию сооружений и строящихся объектов. Этим заседаниям предшествовал обход строящихся сооружений составом комиссии, в ходе которого мне, как офицеру штаба полигона, приходилось брать на контроль исполнение тех поручений, которые выдавались начальником полигона представителям подчиненных служб. Таким образом, еще до начала формирования нашей части, мне приходилось заниматься изучением эскизных и рабочих проектов объекта 333, составом оборудования и ракетой-носителем УР-500.
У Генерального конструктора Челомея В. Н. были большие планы развития левого фланга полигона, вплоть до создания собственного испытательного полигона в районе Казалинска, что в последующем обернулось «черной шуткой» для тех, кто проходил службу на площадке 95, фактически административно расположенной в этом районе, на который не распространялась выплата так называемых «пыльных» надбавок, которые были введены приказом Министра обороны для офицеров полигона. Тогда и появилось выражение «Мы служим там, где кончается асфальт».
С учетом сказанного, когда в августе 1970 года меня назначили заместителем командира 19 ОИИЧ вместо переведенного на площадку 113 подполковника Ананича А. М., для меня многое в части уже было знакомо, что позволило буквально «с ходу» включиться в работу.
Нет смысла перечислять обязанности заместителя командира части, они были разнообразны и обширны, главным же я считал работу с людьми.Пусть простят меня те, кто не упомянут в этих записках. Прошло много лет, память поистерлась, поэтому всех назвать просто невозможно, ведь наша часть по численности в то время была самой большой на полигоне. Память хранит многие лица, хотя в ней стерлись фамилии и имена. Моими ближайшими сослуживцами были специалисты высшей категории:
- заместитель командира по политической части Алексей Моисеевич Митринюк - неутомимый молдаванин, энергичный, разносторонне эрудированный выпускник Военно-политической академии им. В. И. Ленина, инженер человеческих душ. Умелый организатор партийно-политической и политико-воспитательной работы, добрейшей души человек, требовательный руководитель, продолживший свою службу в должности заместителя начальника политотдела полигона, а в последующем - заместитель начальника политотдела частей командно-измерительного комплекса Главного космического управления, безвременно ушедший из жизни после тяжелейшей операции на головном мозге;
- начальник штаба части - умница, выпускник московского артиллерийского училища и Военной академии им. Ф. Э. Дзержинского москвич Роберт Александрович Рязанцев. «Военная косточка», начальник штаба до мозга костей. Неутомимый, добросовестный, всесторонне подготовленный штабист, с полуслова понимающий замысел командира, способный высококачественно подготовить и лично исполнить любой штабной документ. Умеющий не только организовать исполнение всех необходимых документов, но и обеспечить жесткий контроль их исполнения по замыслу и срокам. В последующем проходил службу в должности начальника штаба одного из полигонов Министерства обороны. После увольнения в запас в звании «полковник» поселился на своей Родине, в Москве, где и скончался после тяжелой и продолжительной болезни;
- Дешко Павел Николаевич - заместитель командира по ракетному вооружению, «технический хозяин» сложнейшего комплекса оборудования. Украинский хозяйственный характер, в лучшем понятии этого качества, - отличительная черта в стиле его работы. Мне всегда казалось, что командиру просто не хватает места, чтобы вклиниться в его работу. Его способности были замечены вышестоящим командованием, и свою службу Павел Николаевич заканчивал в должности Начальника управления на одном из полигонов Министерства обороны. После увольнения в запас уехал в г. Краснодар, где в канун 2004 года после тяжелой болезни ушел из жизни.
Работал слаженный ансамбль специалистов, каждый из которых в совершенстве знал свой участок работы, отчетливо представлял задачи, решаемые другими, мог в любую минуту занять их место и пусть не столь уверенно, но надежно выполнить поставленную задачу. Конечно, не всегда все проходило гладко. Но каждый из заместителей командира подсказывал другому огрехи, которые кем-то допускались, всегда приходил на помощь, которая с благодарностью принималась.
Совместная дружная работа осталась в памяти не только большой ответственностью, но и духом бескорыстности и взаимопонимания. Каждый делал свою работу, не опасаясь, что «подсидят» или «подставят». Каждый был уверен в другом и, как у альпинистов, все шли «в связке». Наша совместная работа переросла в настоящую мужскую дружбу до последнего вздоха безвременно ушедших из жизни.
Память подсказала имена моих молодых помощников - рядовых братьев Бутенко из Саратова, которые вместе со мной пытались восстановить самый необходимый в казахстанской степи объект - бассейн части, насосы и хлораторы которого были загублены нашими предшественниками. Надо было сдавать военно-спортивные нормы по плаванию, значит, бассейн должен работать, и чтобы доктор Вяз-никовцев разрешил заплыв - бочки с хлоркой по углам - и заплыв разрешен.
Начальником физподготовки части был капитан Курамшин Ахат, в последующем преподаватель кафедры физподготовки Пермского ВВКИУ. Как он меня доставал.
Когда проводились спецработы, жизнь в части подчинялась технологическому графику испытаний. Расчеты уходили на рабочие места по графику работ, менялись, принимали пищу, отдыхали, шли на инструктаж и вновь на работу. В такие дни не было нарушений воинской дисциплины и происшествий. Все подчинено одной цели - качественно и в срок выполнить запланированные работы.
Закончились спецработы, форсируются пробелы в боевой подготовке, в свободное время надо занять «любимый личный состав», чтобы у него не возникало «дурных мыслей».
И здесь на переднем плане появлялся фанатично увлеченный гиревым спортом Курамшин. Одним из показателей результатов работы начальника физподготовки был рост числа значкистов ВСК и разрядников. Поэтому все свободное время личного состава было мобилизовано на тренировки с гирями, преодоление полосы препятствий и кроссовую подготовку - эти виды в значительной степени вырабатывали силу и выносливость, так необходимые при выполнении спецработ.
На мою долю выпала задача «добывания» значков спортивных достижений, ради которых личный состав «рвался на спортивные арены». Ведь молодой человек еще у ворот военкомата начинает думать о «дембеле» и о том, как он предстанет перед любимой, имея всю грудь в орденах, коими в те времена были знаки «Отличник Советской Армии», классный специалист, ВСК и спортивный разряд. Поэтому в части пользовались большой популярностью всевозможные соревнования, начиная от «качания» гири и кончая военизированными эстафетами со многими разнообразными этапами - от полосы препятствий на площадке 95 до стрельбища (со стрельбой) в районе площадки 81.
В МИКе площадки 92 готовился показ макета ракеты-носителя УР-500. И вдруг поступает команда: макет перевезти в МИК площадки 31. А это значит, надо расстыковывать ступени, отделить «боковушки», все погрузить в вагоны и перевезти за много десятков километров на новое место, где все вновь собрать в единое целое. И на все про все отводится 24 часа. К тому же разборка и сборка ракеты должны производиться на специальном стапеле, которого на новом месте показа не было.
Не вдаваясь в подробности замечу, что к моменту прибытия состава на площадку 31 был изготовлен примитивный сборочный стапель. Работы выполнялись бригадой специалистов завода им. М. В. Хруничева под руководством всеми уважаемого Александра Сергеевича Шехояна - ветерана площадки 95, всё могущего, всё умеющего, всезнающего на полигоне представителя Генерального конструктора В. Н. Челомея. За много лет службы на полигоне я не могу припомнить случая, когда бы Александр Сергеевич не выполнил своего обещания, нарушил данное им слово. Его знали все, кто бывал на объектах, где работал неутомимый труженик и патриот отечественного ракетостроения Шехоян А. С.
Может быть, это возрастное, с ностальгией идеализировать прошлое. В памяти стерлось негативное. Остались добрые воспоминания о грандиозности совершенного моими однополчанами.
С каким чувством высочайшей ответственности боевой расчет технической позиции стремился обеспечить вывоз ракеты на старт так, чтобы в назначенное время, минута в минуту передние колеса тепловоза пересекли линию выездных ворот МИКа.
Как торжественно вышагивал командир и расчет сопровождения по железнодорожному полотну впереди и сбоку медленно двигавшейся на старт ракеты. Стартовая позиция притихла в ожидании ее прибытия. Выставлено оцепление, боевые расчеты стартовой группы на местах. Стыковка с пусковой установкой, и вот многометровая красавица медленно поднимается в вертикальное положение. Пройдет какое-то время, и ее нежно обхватят площадки фермы обслуживания, чтобы по ней, в четком ритме технологического графика, начали движение номера боевого расчета, четко представляющие что, где и когда надо сделать для того, чтобы в строго заданное астрономическое время красавица ракета унесла в космические дали очередной космический объект.
Так завершается работа дружного коллектива части, возглавляемого подполковником Кузовлевым А.А., - слаженного ансамбля специалистов, мастеров своего дела, каждый из которых был всегда готов прийти на выручку друг другу.
Много лет прослужив в РВСН, я в той или иной мере имел информацию о своей родной 19 ОИИЧ и ее личном составе. Очень жаль, что потерял следы Сережи Доронина - начальника вещевой службы части, такого больше нигде не встречал; Олега Таубе - лихого «ре-жимщика», стремившегося обеспечить «красивый режим» во время подготовки к пуску; острослова Гришу Тонейзера; неутомимого помощника начальника штаба Тация.
Несколько лет назад, будучи уже «на дембеле» приглашенным в часть, с ужасом и обидой узнал, что почти от двухтысячной части, самостоятельно выполнявшей все работы на технической и стартовой позициях, остались жалкие крохи в несколько сотен человек, выполняющих вспомогательные работы, с которыми в старые добрые времена справлялась команда Вячеслава Замлелова, ныне занимающего высокую должность по специальности в г. Байконур, уже будучи офицером запаса.
Наверно поэтому в прессе и на телевидении все реже упоминаются такие близкие названия, как «Протон», «Луноход», «Салют», «Мир». Надеюсь, не только я, но и мои однополчане верят, что еще не вечер, и на нашей улице еще будет праздник.

А. П. ЗАДОРОЖНЫЙ ВОСПОМИНАНИЯ СТАРТОВИКА

В 19 ОИИЧ прибыл по окончании военного училища в сентябре 1965 года. После представления командиру части полковнику Пругло Ивану Андриановичу и его заместителям я был направлен на должность старшего техника-испытателя в 1-ю стартовую команду 1-й группы. Начальник команды - майор Казарин Виктор Александрович, начальник группы - полковник Тарасов Николай Петрович.
Попал в отделение двигательных установок, которым в то время командовал старший лейтенант Пашков Николай Васильевич, начальником расчета - старший лейтенант Букаринов Владимир Федо-тович, на должностях техников были старший лейтенант В. Молоканов, лейтенанты Н. Самойленко и Новицкий Тадеуш Францевич.
С 1965 года в части проходили службу:
Замлелов Вячеслав Иосифович (впоследствии был на космодроме начальником базы УКС, полковник),
Гуменюк Геннадий Яковлевич (начальник штаба ракетной бригады, дислоцирующейся на площадке 71, полковник),
Тонейзер Григорий Борисович,
Загребин Юрий (начальник строительного управления на космодроме, полковник).
Трусов Анатолий Иванович,
Волков Вадим Николаевич (заместитель начальника арсенала по воспитательной работе, подполковник),
Кужелов Аркадий Степанович,
Лехтер Александр Александрович,
Баюшев Алексей Иванович,
Малышев Вениамин,
Иванов Анисим Антонович,
Потехин Геннадий Васильевич,
Севостьянов Александр Степанович - заместитель начальника команды по вооружению (были тогда такие должности в командах).
Сейчас конечно трудно перечислить всех.
В начале создания части в 1 -и группе было пять команд.
1-я команда-стартовая, работала по правому старту площадки 81;
2-я команда - стартовая, работала по левому старту площадки 81, который в 1965 году только строился;
3-я команда - заправочная;
4-я команда - технических систем;
5-я команда - энергетики.
В 1965 году одновременно со мной прибыли в часть Евсюков Юрий Иванович, Евтушенко Виктор Васильевич (в заправочную команду), Есипенко Николай (в команду энергетиков), Козявин Алексей Иванович.
В начале создания части в ней было пять групп:
1-я группа-стартовая (пл. 81);
2-я группа - техническая (пл. 92), подготовки ракеты-носителей;
3-я группа - спецтехнических систем, занималась закачкой воздуха в сооружение 35, канализацией, водоснабжением, термостатированием;
4-я группа - радиотехническая;
5-я группа - морская, на базе которой впоследствии (примерно 1966 - 1967 годы) сформировалась в/ч 46180.
Часть формировалась за счет личного состава, прибывшего с Дальнего Востока (из Возжаевки), конечно было много офицеров, которые и не слышали ничего о ракетной технике. Были танкисты (Лехтер А. А.), моряки (Малышев В.), сухопутчики (Иванов А. А.) и из других родов войск. Часть из них попали на полигон случайно, служить не хотели и правдами и не правдами увольнялись, другая часть -оставалась, полюбила космос. Вот благодаря их самоотверженному труду и проводились запуски аппаратов.
Мы, пришедшие в часть в 1965 году, на первый запуск не попали, он состоялся 16 июля 1965 года, но о нем были много наслышаны. Первый запуск космического аппарата «Протон» проводился еще на двухступенчатой ракете 8К82. Риск был большой. Впервые пускали ракету, и на нее поставили сразу дорогостоящий аппарат - станцию «Протон». Тем не менее, запуск был удачен, результаты работы станции «Протон» были потрясающими, которые в научном мире произвели огромный интерес.
Второй пуск ракеты-носителя 8К82 был произведен 2 ноября 1965 года, к нему были причастны уже все прибывшие в часть офицеры -выпускники 1965 года, они уже работали в составе боевого расчета.
Мне пришлось начать свою офицерскую службу в составе отделения двигателистов, занимался системой наддува баков носителя. Работа заключалась в следующем: перед вывозом ракеты-носителя на старт на технической позиции к ракете-носителю подсоединялись кожуха со шлангами (система 15Г58П), по которым к бакам подводился азот или воздух (по линии баков горючего - азот, окислителя - воздух). Баки иаддували до определенного транспортировочного давления и ракету-носитель везли на стартовую площадку, строго контролируя при этом давление в баках. По прибытии на старт ракету-носитель подсоединяли к стационарным источникам сжатых газов, транспортировочная система 15Г58П отсоединялась и до момента старта контроль за давлением в баках, наддув баков производился со стационарной системы. На первых запусках ракета-носитель стояла на старте по 8 - 10 суток и, как правило, два номера боевого расчета, сменяя друг друга, дежурили на этой системе в сооружении командного пункта, до момента запуска ракеты. Вообще нужно сказать, что почти все, проходящие службу в части, от солдата до офицера с гордостью выполняли свой воинский долг.
Вот один из примеров. Проводился запуск ракеты-носителя «Протон» зимой 1967 года, а зима была на редкость суровой. И вот после заправки ракеты «завис», не закрывался дренажно-предохранитель-ный клапан бака горючего на третьей ступени. Для того, чтобы установить новый клапан, нужно слить остатки горючего гептила. И вот начальник отделения Пашков Николай Васильевич и начальник расчета Букаринов Владимир Федотович, в 30-градусный мороз, в изолирующих противогазах, на высоте третьей ступени проводят эту операцию, благодаря чему старт проходит в назначенное время. Оба были награждены наручными часами от имени командования.
Второй пример. На пусковом столе (агрегат 8У260) находится 03 сборка, по которой проходят пневмомагистрали, подводящие сжатые газы к ракете-носителю. Чтобы исключить утечку газов, в месте стыковки ракеты-носителя и 03 сборки имеются резиновые и фторопластовые уплотнения, под которые подается воздух, давлением 47 атмосфер. И после проведения подготовительных работ остаточным давлением эти уплотнения разрывались. Инженеры и техники долго мучались, искали способы, как избавиться от этого, но ничего не могли придумать. В расчете двигательных установок служил младший сержант Щукин Вадим, с образованием 10 классов средней школы, до армии работавший на заводе лекальщиком, за время службы подал более двадцати различных предложений. Вот он и придумал приспособление, использование которого помогло ускорить установку уплотнений и исключить их разрыв. И до сих пор это приспособление работает на 03 сборке.
В июле 1968 года готовился к запуску космический аппарат на Луну и во время подготовки к запуску, почти сразу после установки РН на стартовое устройство, на борт разгонного блока в гелиевые баллоны кислородного бака было подано ошибочно высокое давление гелия: вместо 47 атмосфер было подано 210 атмосфер. Гелиевый баллон взорвался. Погиб капитан Гридин. Головной блок наклонился и лег на площадку обслуживания фермы. Необходимо было снять его, а после этого и снимать ракету-носитель с пускового устройства. Сложность была еще в том, что на борту КА находились емкости с четырехокисью азота, которая при высокой температуре (стоял июль месяц) могла начать разлагаться, а это привело бы к взрыву. Приезжала бригада монтажников из Москвы, из тех, кто строил Останкинскую башню. Они снимали КА с РН, а за тем уже с пускового устройства снимали носитель. Эта работа продолжалась почти месяц.
Все офицеры холостяки части жили в пятиэтажной гостинице №12, и нужно сказать, все жили очень дружно и весело. После службы собирались, организовывали команды и гоняли в футбол или играли в волейбол. Основными соперниками были офицеры в/ч 44108.
В 1964 - 1967 годах основу офицерского состава части составляли офицеры со средне-техническим образованием. Офицеров с высшим образованием было 25 - 30 человек, большой поток офицеров с высшим образованием пришелся на 1967 год. Это произошло по той причине, что в 1963 - 1964 годах многие средние училища (Серпуховское, Пермское) перешли на программу вузов, и их первый выпуск пришелся на 1967 год. И в результате многие из этого выпуска впоследствии заняли целый ряд высоких руководящих должностей. Например, Горюшкин Л. П. - выпускник 1968 года Пермского училища, будучи старшим лейтенантом был назначен на должность начальника команды, что по тем временам было исключительно редко. Ведь в это время в части служило большое количество офицеров-фронтовиков, воевавших в 1942 - 1945 годах, они увольнялись по выслуге 25 лет службы. Ну, а в настоящее время в части уже, видимо, нет ни одного офицера со средним образованием.
Начали службу в 19 ОИИЧ с момента формирования:
1-я группа,
1 - 2-я команды (стартовые): ст. л-т Пашков Николай Васильевич, ст. л-т Букаринов Владимир Федотович, л-т Молоканов Владимир, л-т Самойленко Николай, л-т Новицкий Тадеуш Франце-вич, л-т Загребин Юрий, ст. л-т Тонейзер Григорий Борисович, л-т Рыбалко Юрий Николаевич, ст. л-т Пертюков Аристарх Петрович, л-т Волков Вадим Николаевич, л-т Замлелов Вячеслав Иосифович, к-н Севостьянов Александр Степанович, ст. л-т Логвиненко Степан Антонович, л-т Гуменюк Геннадий Яковлевич, л-т Трусов Анатолий Иванович, ст. л-т Гвоздинский Петр Петрович, л-т Фролов Юрий, л-т Зелковский, л-т Степин Михаил Степанович, л-т Комиссаров Николай, л-т Прокладкин Геннадий Иванович, л-т Терентьев Владимир.
3-я команда (заправочная): л-т Трофимов Вячеслав, л-т Барменков Анатолий Иванович.
4-я команда (технических систем): к-н Сбродов Егор Кузьмин, ст. л-т Лехтер Александр Александрович.
5-я команда (электроснабжения) л-т Кужелев Аркадий Степанович.
Узел связи к-н Кришталь Ю. П.
Авторота к-н Варнавский Виктор Иванович.
Прибыли в 1965 году: л-т Задорожный Анатолий Петрович, л-т Ковязин Алексей Иванович, л-т Борзов Евгений, л-т Евтушенко Виктор Васильевич, л-т Есипенко Николай.

А.С. ДОЛЖЕНКОВ КОРОТЕНЬКИЕ ВОСПОМИНАНИЯ О ЧАСТИ

Очень хорошо помню первый пуск с 200-ки. Я был начальником отделения термостатирования головного блока (соор. 135). Расчет был подготовлен в основном теоретически. Практика была только при проведении пуско-наладочных работ. На первые двое суток мне придали расчет с площадки 81 из второй группы, там солдаты были опытные и мои бойцы перенимали опыт практической работы. Через двое суток решили, что справимся сами, и приданный расчет я отправил. На четвертые сутки ночью срезало вал у магистрального насоса, который качал холодный теплоноситель в теплообменник фермы обслуживания. Интересный случай: вал срезало из-за плохой центровки при монтаже. На насосе стояла обгонная муфта с резиновыми пальцами, но срезало не пальцы, а вал. Диаметр вала около 5 см, а срезало металл такой толщины ровно, как бритвой. Доложил по команде о неисправности, перешел на работу вторым насосом (всего на правую и левую ферму по два насоса и один резервный, который можно переключать на обе фермы). Часа через четыре срезало вал и у второго насоса, перешли на резервный, и тут началось. Все начальство, которое было на первом пуске, плавно переместилось в мое сооружение. Если бы вышел из строя последний насос, то ракету через два часа надо было бы снимать и пуск переносить. Монтажники получили задачу: демонтировать насосы с другой фермы и заменить вышедшие из строя. Но резервный насос выдержал, и пуск прошел успешно. Первое «боевое крещение» оказалось экстремальным.

«Весело» было служить, когда частью командовал подполковник С.В. Копылов. В народе у него было розвище «Всадник без головы». Он ввел ежедневное совещание начальников групп и командиров отдельных подразделений в 17. 00, т. е. когда уходил первый мотовоз. Совещание заканчивал где-то в 18. 00, т. е. когда уходил второй мотовоз, после этого говорил: «Идите работайте», и уезжал на машине домой, а мы все ехали третьим мотовозом и домой попадали в 22.00. Если учесть, что все субботы для начальников групп были рабочие, а воскресения - через одно, то об отдыхе и общении с семьей приходилось только мечтать. Еще он любил вызывать начальников групп в часть, по поводу и без повода, и объявлять «казарменное положение».

Однажды, не успел я зайти домой и снять сапоги, время около 22.00, звонок в дверь. Стоит офицер и докладывает, что командир вызывает в часть, машина у подъезда. Спрашиваю, что случилось, - не знает. Одеваюсь, жена успела сунуть пару бутербродов, выхожу. Стоит крытая тентом бортовая машина из части, а на дворе ноябрь. Оказывается, вызывают всех начальников групп, пока всех собрали - выехали из города в час ночи. В часть приехали в три часа - замерзли, не то слово. Заходим в штаб, спрашиваем, где командир. Дежурный по части сообщает, что командир дома, а в части командир дежурных смен - начальник штаба В. В. Токовенко. Заходим к Токовенко. Оказывается, что утром штаб полигона будет проверять, как проводится уборка территории. После «уяснения столь важной задачи» начальники групп выматерились и пошли по казармам. Дневальный, когда я вошел в казарму в три часа ночи, увидев выражение моего лица, чуть в обморок не свалился. Дежурного офицера я будить не стал, вызвал дежурного по группе, приказал поставить себе кровать и не будить до утреннего развода. А порядок на территории старшина и так наведет, без особых указаний.

Как-то объявили в части учения. Всех начальников групп и командиров частей на период учений перевели на «казарменное положение». Вечером проконтролировал выполнение распорядка дня в группе и пошел в штаб, узнать - как «мы боремся с диверсантами». Зашел к Токовенко, он сидит весь в «расстроенных чувствах» - никак не может написать решение командира части на оборону, не получается у него. Надо, думаю, помочь человеку. Взял «разведсводку» с полигона и пошел на командный пункт. Провозился около часа, написал решение и понес его Токовенко. Иду по коридору - навстречу бежит дежурный по части. Докладывает, что меня срочно вызывает Копылов. Захожу к командиру, докладываю о прибытии. Он спрашивает, где я был. Докладываю, что был на КП и писал ЕГО решение на оборону полка. Он мне говорит: «А я думал, что ты самовольно домой уехал. Вот уже вызвал начальника отдела кадров и записал в служебную карточку тебе «служебное несоответствие». Ну не переписывать же карточку. Все равно потом за что-нибудь объявлю, так что пусть будет». В то время у меня в служебной карточке было 15 взысканий, из них два «служебных несоответствия», по идее надо с должности снимать, а группа была отличной и занимала 1-е место в части. Вот так и служили.

В.М. Смирнов ЗАПИСКИ ПРИЦЕЛЬЩИКА

Я, подполковник запаса Смирнов Владимир Михайлович, прохо­дил службу в в/ч 93764 с марта 1970 года до августа 1971 года на­чальником расчёта прицеливания в первой группе, затем с августа 1971 по июнь 1973 года, вплоть до образования в/ч 25921, начальни­ком отделения во второй команде пятой группы.

В 1970 году командиром части был полковник Ступаков И. И., за­местителем командира части - подполковник Смоленский О. И., на­чальником штаба - подполковник Рязанцев Р.А., главным инженером - подполковник Дешко. Начальником первой группы был подполков­ник Тарасов, заместителем начальника группы по испытаниям майор Севостьянов А. С., который в 1971 году стал начальником группы. Начальником команды был майор Казаков А.Е., начальником отделе­ния был капитан Гуменюк Г.Я. (затем, после поступления капитана Гуменюка летом 1970 году в академию, начальником отделения стал капитан Ярощук 3.И.). Начальником другого отделения в команде был капитан Новицкий Т. Ф.

Начальником второй группы был подполковник Арбузов А. П., начальником третьей группы - подполковник Ефимако Д М., началь­ником четвёртой группы был, пришедший из в/ч 44108, подполковник Головачёв В.Л.

В августе 1971 года в в/ч 93764 была образована пятая группа. На­чальником группы был назначен майор Капустин В. Н., заместителем начальника группы по испытаниям - капитан Чуфистов В., начальни­ком первой команды - старший лейтенант Толстых А.С., начальни­ком второй команды - капитан Ермолаев Ю.А.

Наиболее ярким впечатлением о службе в в/ч 93764 было участие в декабре 1970 года в запуске последнего аппарата по советской лун­ной программе «Зонд».

На пусковой установке находилась ракета-носитель с КА «Зонд-8». Температура наружного воздуха в течение всего времени предстартовой подготовки ракеты была около 0°С. В день пуска РКН столбик термометра опустился до -20°С. После заправки ракеты и отвода фермы обслуживания я включил пульт системы 8Ш122П для проведения коррекции прицеливания. При проверке исходного со­стояния было обнаружено, что с прибора прицеливания по одному из направлений нет сигнала. На коротком совещании с контролёрами от управления и представителями промышленности было выдвинуто предположение, что в источнике света по этому направлению возник­ла какая-то неисправность. Мы с одним из номеров расчёта побежали на нулевую отметку, где обнаружили, что, из-за резкого понижения температуры воздуха, внутри защитного кожуха образовался конден­сат, который выпал на защитном стекле и замёрз. Иней не пропускал луч от источника света к прибору прицеливания, установленному на ракете. По команде руководителя работ нам пришлось вскрывать люк источника света, для чего было нужно откручивать на двадцатигра­дусном морозе, да ещё с ветром, 12 болтов, убирать салфеткой, смо­ченной в спирте, иней с внутренней поверхности стекла и опять ста­вить на место люк. В это время контролёр от управления майор Ю. Попланов успешно провёл коррекцию прицеливания. За десять минут до назначенного времени пуска мы подбежали к третьему со­оружению, где нас ждал начальник группы подполковник Тарасов с автобусом. До пуска мы едва успели доехать до перекрёстка, где сей­час стоит «Алёша». Задача расчётом была выполнена в срок. Замести­тель начальника полигона по космической тематике полковник Николаёнок, присутствовавший в «тройке» во время коррекции прицели­вания и набора стартовой готовности, за умелые действия в экстре­мальной ситуации объявил всему составу боевого расчёта прицелива­ния благодарность.

Также запомнилось участие в мае - июне 1971 года в марсианской программе.

Тогда боевой расчёт части должен был, с интервалом в девять су­ток, осуществить пуски с площадки 81 четырёх КА (по два пуска с каждой ПУ). Два аппарата были спутниками-ретрансляторами, через которые должно было происходить управление двумя спускаемыми аппаратами, установленными на двух других КА. Все запуски прошли успешно, мы с поставленной задачей справились на «отлично». К со­жалению, один из ретрансляторов на подлёте к Марсу вышел из строя и на планету был спущен только один спускаемый аппарат.

В.В. Ясюкевич ДЕСЯТЬ ЛЕТ НА ДВУХСОТКЕ

Впервые косвенно о 19 ОИИЧ я узнал в январе 1976 года, когда, будучи курсантом, проходил войсковую стажировку на площадке 32. Тогда упорно ходили слухи о том, что строится новый старт, где ком­понентом ракетного топлива будет фтор. Обсуждалось, что это очень ядовитый компонент и что служба там опасна для здоровья. Эти же языки говорили, что основная масса выпускников Можайки, направ­ленных на полигон, попадет на этот старт.

Весной на распределении мне назвали должность - инженер отде­ления и место службы - южный полигон. Я спросил номер войсковой части. Мне ответили: 93764. Вот так состоялось мое первое знакомст­во с 19ОИИЧ. Правда, в начале своего отпуска я слетал на несколько дней на полигон, благо нам выдали по 450 рублей, а билет туда стоил 78 руб. Будучи на стажировке, я сходил на вычислительный центр, и там мне посоветовали приехать пораньше, может, будет возможность догово­риться в кадрах о моей службе на ВЦ. В то время я был большим лю­бителем программирования и мне хотелось заниматься любимым де­лом. Но с кадрами договориться не удалось и я, позагорав несколько дней на Сыр-Дарье, вернулся в Питер на свадьбу Саши Соломянко. Правда, свадьба не состоялась, и я, еще погудев несколько дней в Пи­тере, уехал догуливать отпуск домой в Белоруссию. Кстати, в тот 10 отдел ВЦ, куда я пытался попасть, был направлен с нашего курса Во­лодя Котиков. Он прослужил там два десятка лет, дослужился до на­чальника отдела.

По окончании отпуска мы дружными рядами прибыли на поли­гон. Из сотни выпускников второго факультета Можайки в 1976 году на полигон попало 29 человек. Из них в 19 ОИИЧ - 12 человек: О.А. Дмитриев, А. Дерипаско, С.Е. Зорин, А.В. Кольцов, С.Н. Красно­щеков, В.В. Никифоров, В.В. Поляков, С.П. Савенко, А.Н. Соло­мянко, Ю.С. Ткаченко, Н.Н. Шевчук и ваш покорный слуга. Из этих двенадцати человек десять были из 212 учебного отделения.

О Можайке хотелось бы написать побольше. Все мы к ней отно­сились с любовью. В подтверждение тому, что я к ней относился с симпатией, могу сказать, что сагитировал туда поступать своего друга детства Игоря Захарченко. Правда, поступить ему не удалось, но по­пытка была. Но это было раньше, а вот теперь костяк однокашников попал на полигон.

Как обычно, выпускники прибывают в отдел кадров, а затем уже разъезжаются по войсковым частям. Так и мы, прибыли на площадку 95. Попав в часть, распределялись по группам. Не знаю, у кого как было, а у меня вот так. Сидим мы, значит, в курилке и слушаем байки от ветеранов части. Туда же подошел и капитан Горюшкин Л.П., на­чальник 5-й группы. И вот он спрашивает, есть ли кто из нас специа­лист по вычислительной технике. К нему в заправочную группу по­ступает вычислительная техника, а у него нет специалистов. Я гово­рю, что это по мне. На что мне отвечают; «Ну и пойдешь ко мне». Так я попал в пятую группу во вторую команду на автоматизированную систему управления заправкой кислородом разгонного блока. Как по­том выяснилось, его попросил подобрать человека разработчик (Бо­рис Павлович Русаков из п/я В-2572, ныне РКК «Энергия») автомати­зированной системы управления заправкой разгонного блока кисло­родом, в состав которой входил управляющий вычислительный ком­плекс М-6000.

Пока площадка 200 строилась и оборудование на систему управ­ления заправкой еще не поставлялось, то меня отправили на стажи­ровку на аналогичную систему во вторую группу на площадку 81. Там система 11Г0117 размещалась в 135 сооружении. На 548 объекте система 11Г0117П должна была монтироваться на ВКП в сооружении 201-1, в комнате 148. Когда мы прибыли в часть, комната была еще пуста. Мне кажется довольно интересно начинать с нуля. Процесс был примерно следующий. Вначале принимались здания и сооруже­ния. Затем начинался монтаж оборудования. Для монтажа оборудова­ние надо еще получить. Склады находились рядом со стартом на площадке 207. Оборудования было - выше крыши. Часть была в ящи­ках на улице, часть в ангарах. Всем этим хозяйством заведовал Воло­дя Литовченко. До сих пор удивляюсь, как он там разбирался. Обору­дование на складе получали монтажники при нашем участии. Часто бывало так, что одного или нескольких ящиков не хватало и недос­тающее оборудование долго искали. Вроде бы были даже случаи, ко­гда заводам приходилось досылать недостающую комплектацию. По­сле этого начинался монтаж.

Ящики из-под оборудования, если они были хорошие, растаски­вались по гаражам или забирались дембелями. Плохие ящики разла­мывали на доски и из них делали стеллажи под ЗИП. Мне посоветовали наделать скамеек, так как на пуски приезжало много промыш­ленников, а стульев не хватало. Вот бойцы и понаделали мне с деся­ток скамеек. Зато на пусках с посадочными местами не было проблем.

Из руководства монтажников мне запомнились Васько и Волко­дав, а из самих монтажников - Володя Ященко. Это был простой, добродушный, отзывчивый парень, мы с ним были в добрых отноше­ниях. Он мне даже проводил в гараже сварочные работы и в шутку говорил, что потолочный шов по двойной цене. А цена была одна: фляжка. Выпить он любил. Это его и погубило. Жаль парня.

После монтажа начинались пуско-наладочные работы. К ним при­влекались представители заводов-изготовителей и разработчики сис­тем. В работах помимо представителей 19 ОИИЧ участвовали и офи­церы управления. Моим управленцем был Евгений Дмитриевич Ко­шель. Это был добрейший человек, любивший принять рюмку, пошу­тить, поохотиться и порыбачить. Однажды, для того чтобы заблоки­ровать включение тумблеров на пульте управления системы 11Г0117П, выдал команду: «Надеть колпачки на шейки тумблеров»...

После проведения пуско-наладочных работ начинались автоном­ные испытания. Это были практически те же проверки, только в большем объеме. После проведения автономных испытаний и подпи­сания акта система переходила в ведение части. До этого она находи­лась на ответственном хранении.

Назначение же автоматической системы управления заправкой -это управление работой системы заправки разгонного блока кислоро­дом. После проведения автономных испытаний системы управления создается реальная возможность для проведения пуско-наладочных и автономных испытаний самой системы заправки. Вначале работы проводились в ручном режиме. Проверялась работа электропневмоклапанов, тарировались датчики для систем контроля параметров.

Следующим этапом работ были автономные испытания системы заправки с объемом работ большим, чем холодные опрессовки. Дело в том, что разгонный блок горючим - керосином заправляется на запра­вочной станции, а на старте заправляется окислителем - переохлаж­денным кислородом. Для того, чтобы заправить РБ кислородом, его переохлаждают, прогоняя в змеевиках, находящихся в жидком азоте. Температура кипения жидкого кислорода - 183°С, а жидкого азота -194°С. Таким образом, жидкий кислород, циркулируя, переохлажда­ется и его температура должна достигнуть - 191°С. Чтобы получить такую температуру за заданное время заправки, необходимо опреде­ленным образом настроить систему путем изменения расходов жидкого кислорода. В процессе испытаний устранялись выявленные за­мечания. Те замечания, которые не могли быть устранены, вносились в акт автономных испытаний. Последним этапом подготовки старта к первому пуску на правой пусковой установке в части заправки разгонного блока были ком­плексные испытания. Для этого опять была вывезена ракета-носитель «Протон» («Геркулес»), к которому был пристыкован технологиче­ский разгонный блок 11С86. На этом блоке были проведены все рабо­ты, которые непрерывно продолжались около четырех суток. Чтобы обеспечить эти работы, которые продолжались круглосуточно, при­влекались аналогичные расчеты из 2-й группы. При настройке систе­мы заправки мне очень нравилась одна команда технологов: «Вентиль 4.44 повернуть на 1/12 оборота». После поворота вентиля «на такое количество оборотов» технологами регистрировались различные па­раметры системы заправки, в частности, температура, давление, рас­ход и т. п.

Так, упорными мелкими шажками подошли к первому пуску. К пуску приехало много высокопоставленного руководства, в частно­сти, сам видел, будучи в аэропорту «Крайний», как прилетел на рей­совом самолете тогдашний руководитель А-7731 академик В. П. Бар-мин. Обычно такого ранга руководители летали спецрейсом авиаот­ряда предприятия и/я В-2572. Видно, было какое-то несогласие между предприятиями, поэтому случился такой факт.

Обстановка перед пуском была хоть и нервозная, но торжествен­ная. Прошедшие два с лишним десятка лет стерли впечатления о пер­вом пуске. Запомнился только очень хороший буфет в сооружении 201-1 и после пуска выпитые в пультовой три бутылки сухого вина. После это вошло в традицию, отмечать запуски во время репортажа «... секунда. Полет нормальный». Думаю, что не только для меня, но и для всех участников запуска было счастьем, каждый раз после дли­тельной работы по подготовке к пуску, слышать по громкой связи эти прекрасные слова: «Полет нормальный».

Правда, были и исключения, например, запомнился 3-й пуск с площадки 200, который был аварийным. Я только начал открывать бутылку, когда в динамиках услышал: «Пуск аварийный. Репортаж закончен».

Опытные промышленники, уже попадавшие в такие ситуации, сказали, что сейчас особисты арестуют всю документацию и начнется расследование. Надо быть трезвым. Я же побежал на выход, чтобы посмотреть падение ракеты, но она уже улетела далеко и ничего не было видно.

А вообще, у кислородчиков, как, наверное, и у других, пуски от­мечались хорошо. С пуска обычно возвращались с СКМовцами (орга­низация «Союзкислородмонтаж»). У них был свой белый автобус, на котором они приезжали на работу и на пуски. Обычно после заключи­тельных операций управленцы, часть и промышленники, связанные с заправкой разгонного блока, садились в один автобус и по пути на 10-ку заезжали куда-нибудь в степь и там отмечали пуск. Отмечали, ес­тественно, гидрашкой. После нескольких принятий начинались от­кровенные разговоры с обсуждением проведенных работ, с оценкой случившихся непредвиденных и аварийных ситуаций, а их было до­вольно много. Из того, что запомнилось, можно отметить следующие случаи и непредвиденные ситуации.

Несколько раз при технологическом наддуве бортовых баллонов с гелием вместо 47 атм подавалось давление 200 атм. Такое давление подается на борт, когда баки разгонного блока заполнены жидким кислородом и находятся в охлажденном состоянии. После таких слу­чаев проводились разборки, но блок к пуску допускали.

Один раз, не помню по какой причине, при заправке бортовых баллонов гелием их заправили до 160 атм, а необходимо было до 200 атм. И что тут началось! В комнату 148 сооружения 201-1 стали сте­каться всё руководство пуска. Пришел даже председатель Государст­венной комиссии по пуску генерал-полковник Максимов А.А. Никто не мог принять решение о том, можно ли пускать блок при таком дав­лении. Представитель главного конструктора Борисов из п/я В-2572 высказал предположение, что такого количества гелия достаточно. Ему сразу стали подсовывать бортовой журнал с предложением отпи­сать замечание, но он испугался брать на себя ответственность и отка­зался. В конечном счете, изыскали какую-то возможность перекачать гелий из сооружения 7А чистое одного старта в сооружение 7А чис­тое другого старта и наполнить бортовые баллоны гелием до нужного давления.

Но самый интересный, на мой взгляд, случай произошел на одном из пусков, когда не хватило кислорода для заправки и термостатирования разгонного блока. А события происходили примерно в такой последовательности. Как обычно, перед вывозом изделия на старт проводятся проверки. Одной из таких проверок на системе заправкой кислорода 11Г738 являются холодные опрессовки. Для их проведения из транспортировочных железнодорожных агрегатов жидким кислородом заполняют агрегат 11Г739. Что и было сделано. Холодные опрессовки прошли без замечаний, агрегат после проведения работ еще дозаправили кислородом, и были готовы к заправке штатного изде­лия. Во время штатной заправки сорвало насос. Начали выяснять причину. Оказалось, что в емкости недостаточно кислорода. В сроч­ном порядке всех подняли на ноги. Благодаря оперативности службы вооружения, возглавляемой подполковником Афанасьевым А. М. и начальника отделения заправки капитана Ковалева С. Л. заправщик был пригнан с площадки 81. Кислород был слит в систему, и термостатирование блока было продолжено. Все это было сделано за пару часов. Пуск прошел успешно.

После пуска начались разборки: что было сделано не так и кто ви­новат. Вроде бы подготовка к пуску проводилась штатно, все было выполнено по инструкции. Заполнение емкости контролировалось по датчику уровня на системе заправки. Оказалось, что в какой-то инст­рукции написано, что контроль заполнения необходимо еще прово­дить и с помощью автоматизированной системы контроля параметров 11Г0118П. Этого практически никогда не делалось, так как надо было привлекать расчет системы, находящейся на ВКП. Вот крайним и сделали старшего лейтенанта Акимова П.Г., за то, что он не прокон­тролировал уровень кислорода в заправщике.

Через определенное время, если пусков не производится, необхо­димо сливать кислород и отогревать агрегаты системы 11Г739. Во время этой операции боец Ваня Порядин пришел и доложил капитану Ковалеву: «Товарищ капитана, там свистит». Оказалось, что шов на сосуде Дьюара цистерны лопнул и при отогреве избыточное давление создавало свистящий звук. Вот где на самом деле была «собака» за­рыта. Из-за того, что лопнул сварной шов, герметизация между стен­ками сосудов нарушилась, и таким образом был приток тепла к хра­нилищу жидкого кислорода. Кислород просто быстро испарялся, по­этому на пуске его и не хватило. Виновата на самом деле была про­мышленность. Не знаю, как представители «Уралвагонзавода» дого­варивались со службой вооружения, но неисправный агрегат забрали на завод, а вместо него поставили другой агрегат.

Вообще-то нештатных и аварийных ситуаций было много. Запом­нилось, например, что было два аварийных пуска «Экрана», затем нормальный пуск «Грани» и опять аварийный пуск «Экрана». При­ближались выборы в Верховный Совет СССР, а половина Сибири бы­ла без телевидения. Боялись, что народ не пойдет голосовать. В сроч­ном порядке готовились к запуску очередного «Экрана». Чувствовалось напряжение. В пусковой день на построении и инструктаже бое­вого расчета председатель Госкомиссии генерал-полковник А.А. Максимов после традиционного приветствия: «Здравствуйте, товари­щи, боевой расчет» долго объяснял политическую важность данного пуска. К общей радости пуск прошел успешно.

История хранит и таинственные случаи. Много шума наделало проникновение неизвестных личностей в 3-е сооружение со вскрыти­ем помещения с секретным оборудованием. Случай произошел за не­сколько дней до вывоза изделия на старт. Не знали, было ли что по­вреждено из оборудования, поэтому срочно были проведены повтор­ные проверки. Может, кто и докопался до истинной причины проник­новения, но официально, по докладам вроде бы серьезного ничего и не произошло.

Слышал, что в некоторой мемуарной литературе о космодроме «Байконур» есть упоминания о затоплении помещения 148 сооруже­ния 201-1. Говорят, каждый автор трактует по-своему события. По­пробую восстановить по памяти события тех дней.

Дело было после выходных. В понедельник, прибыв на службу, узнаю, что затопило помещение 148. Я был ответственным за эту пультовую. Срочно уехал на старт. Прибыв на место, увидел пренеприятнейшую картину в своей комнате: в помещении было жарко и влажно, как в парилке, в некоторых местах со стен обвалилась штука­турка, на отдельных местах оборудования был белый налет. Постоян­но кто-то приходил. Бойцы в срочном порядке устраняли непригляд­ную картину, чтобы прибывающему начальству было не так страшно.

Обстановка обострялась тем, что вскоре должен был состояться пуск и неясно было, можно ли проводить пусковые работы на таком оборудовании. Промышленность была в недоумении, но из-за того, что не их была вина, держалась высокомерно. Было заявлено, что они не дают никаких гарантий. По надо отдать должное нашей технике с военной приемкой. После небольшой просушки оборудования мы (узким кругом) неофициально включили технику. Все было работо­способно, кроме агрегатной системы вычислительной техники М-6000. Но, чтобы перестраховаться и получить какие-то дивиденды, промышленность стала надувать щеки. Дескать, надо по максимуму менять оборудование. Чтобы скрасить возмущение недовольных, служба вооружения заливала недовольство спиртом. Спирт лился ре­кой: на оборудование - для промывки и очистки, в глотки - для радо­сти, во фляжки - про запас. В конечном счете, как-то отмазались. На пульте управления по отдельному техническому заданию «Красная заря» перепаяла тумблеры, заменили лампочки в транспарантах и все пошло, поехало. Часть тумблеров осталась у меня до сих пор, они в нормальном исправном состоянии.

АСВТ М-6000 восстанавливать не стали, хотя ее тоже, наверное, можно было восстановить. Технологию автоматизированной заправки обеспечил релейный шкафчик, который был предусмотрен в системе на случай неисправности М-6000.

Потом неисправную машину демонтировали и перенесли в сосед­нюю комнату, где ответственным был С. П. Савенко. С энтузиазмом по своей инициативе хотели восстановить и использовать в своих це­лях, так как вычислительной техники в то время было мало, а считать очень хотелось. К сожалению, ушлые бойцы пронюхали, что есть чем поживиться, и разграбили помещение. Путем личного расследования я нашел отдельные элементы блоков питания и т. п. Вспоминается интересная беседа с особистом части. Он сказал, что у него имеются некоторые сведения, кто это сделал, но сказать этого не может.

Потом аналогичную М-6000, только с другим, более старым про­цессором привезли с площадки 81. Но, насколько мне помнится, так и не ввели окончательно в эксплуатацию, так и работали с релейным шкафчиком.

Вот так и закончилось эпопея с затоплением комнаты 148 соору­жения 201-1. Хотя не было выяснено, отчего все это произошло.

Как известно, в сооружении 201-1 имеется система вентилирова­ния и кондиционирования. Вентиляция-то еще периодически включа­ется. Без нее жить совсем было бы тяжело, а вот система кондицио­нирования в основном включается на пусках. Через кондиционеры циркулирует холодная вода и при включении кондиционера охлаж­даются внутренние помещения. Так вот, почему-то в выходные дни горячая вода из отопительной системы котельной попала в контур системы кондиционирования. Из-за высокой температуры и давления сорвало подводящий патрубок к кондиционеру и горячая вода поли­лась под фальшпол в 148 комнате. В результате этого в пультовой об­разовалась парилка. Об истинной причине такого водосмещения мо­гут сказать А. Буланкин и Б. Шостак. Они в то время были ответст­венными за систему вентилирования и кондиционирования. Офици­альные же результаты расследования были расплывчатыми.

Вот так проходили мои десять лет на двухсотке. А в стихах на бе­лорусском языке один поэт это выразил так:

У Мажайцы меу iмкненне,
Покулъ скончыу другi курс,
Зразумеу, што прызначэнне
У Цюра-Там, дзе Байконур.
Наконт службы, усе збылося:
У Цюра- Там прывез вагон,
Старт здзяйсняу там новы комплекс
Ракеты-носьбiта «Пратон».
На пляцоуцы нумар двесце
Праслужыу дзесяцъ гадоу.
Много змен было на свеце,
Жонку добрую знайшоу.
Дваццацъ, трыццаць год полёту
Гагарына у космос на караблi,
Ад дома Королёва лётау
Да плошчы, якой яго iмя далi.
Кiламетрау, можа, сорок,
А, можа, трохi менш
I запуск паусотнi «Пратонау»,
Удзел у справе той найперш.

О людях

Служба в части свела меня со многими интересными и добрыми людьми. Первую фамилию я узнал еще в Можайке.

После распределения, разговаривая с майором Дюк В. Р., который учился у нас на курсе в офицерском отделении, выпустился на года раньше и уже служил на площадке 95 в управлении, я узнал, что ко­мандиром воинской части 93764 является подполковник В. И. Полосин. Мне сказали, что это хороший человек, волноваться не следует. Оказалось, на самом деле так. К личному составу части он всегда от­носился с уважением, без крика и ругани, с ним можно было решить любые вопросы. Во всяком случае, во время его командования части жилось спокойно. Из личных впечатлений в памяти осталось несколь­ко интересных случаев из общения с командиром части Владимиром Ивановичем Полосиным.

1 января 1978 года Саша Соломянко, будучи комсомольским во­жаком части, нарядившись Дедом Морозом, развозил детям подарки по домам на командирской машине. Так как у него не было Снегуроч­ки, я пристроился к нему сопровождающим. Поездив по домам, мы были навеселе. Последнее посещение было к командиру части, так как надо было сдать командирскую машину. Заезжаем к нему домой, а у него гости: зам. командира по тылу подполковник Иванов Д.А. и начальник штаба подполковник Иванов Ю.И. Мы поздравили детей, а после этого нас усадили за стол. Компания была веселая. Немного посидев, мы поднялись уходить. На прощание командир разрешил нам заехать в общежитие, накормить водителя, только не поить его, а затем отправить машину в автопарк...

И еще был курьезный случай. Общаясь с будущей женой Ириной, в шутку мне накрасили лаком ногти на ногах. И вот, забывшись, с та­ким педикюром я прихожу в баню, а там встречаю командира части. Мне, молодому лейтенанту, стало не по себе, я стал срочно ключами, чтобы никто не заметил, сдирать лак с ногтей на ногах. Сейчас это смешно вспомнить, а вот тогда...

В 1980 году приказом Главкома Ракетных войск несколько ко­мандиров частей с полигона были направлены в Военную инженер­ную Краснознаменную академию им. А. Ф. Можайского на препода­вательскую работу на кафедру тактики. И вот, учась в заочной адъ­юнктуре в Можайке и будучи на сессии, попал я вместе с Зориным С.Е. на проводы в запас Владимира Ивановича Полосина. А позже судьба нас опять свела - Владимир Иванович из Ленинграда переехал жить в Болшево, поближе к дочери, а я в это время служил в 50 ЦНИИ ВКС Минобороны России. Теперь мы стали часто встре­чаться, а дважды я был у него на пасеке в Тамбовской области. Об этих поездках у меня остались самые приятные воспоминания.

Вообще, с командирами и начальниками мне во время службы в части, да и не только в части, я считаю, везло. Хотя начальниками у меня были люди с такими фамилиями: начальник команды - капитан Могиленко В. П., начальник группы - капитан Горюшкин Л.П., на­чальник управления - генерал-майор Могила А.И. Но это так, к сло­ву. Непосредственным же моим начальником в 19 ОИИЧ был стар­ший лейтенант, а чуть позднее капитан Ковалев С.Л. Мы пришли с ним из Академии Можайского, только он был с другого - 1-го фа­культета, с офицерского отделения, по специальности инженер-механик. Учился он вместе с нынешним начальником Космодрома Байконур А. Т. Барановым.

Так вот, о Сергее Леонидовиче Ковалеве мне хотелось бы написать особо. Это был никогда не унывающий человек. Основной тезис жизни у него: «Безвыходных положений не бывает». Он любит женщин, вы­пить и побалагурить. За то, что он мог прилично выпить и не сильно захмелеть, представители промышленности называли его «железным капитаном». Еще у него была другая кликуха: «Чао Клава». Она к нему прилепилась в связи с тем, что он часто повторял эту фразу.

Если в части возникали трудно разрешимые проблемы, то коман­дование части привлекало капитана Ковалева. После получения зада­ния он требовал фляжку и исчезал. Так же неожиданно появлялся, но проблема была уже решена. О нем в части ходили легенды. Прибыв в часть, он почти сразу получил однокомнатную квартиру, хотя в то время не был женат. Рассказывают, что пока он ехал с 95 площадки на десятку, успел уговорить выйти за него замуж заведующую 14-й сто­ловой, в тот же день поехать в Джусалы и расписаться. Правда, после этого было не очень понятно, как они жили. Как же было на самом деле, я точно не знаю. В общем, про него можно вспомнить много ве­селого и интересного. Часть комических ситуаций из своей жизни он описал сам.

После того, как его уволили в запас, прошел слух, что Ковалев умер. Но оказалось, что слухи сильно преувеличены. После долгих поисков я нашел его в Минске в добром здравии и веселом состоянии духа. Он сразу же предложил аферу: берем военно-транспортный самолет, летим на 40-летие части. Везем на Байконур телевизоры «Го­ризонт», а оттуда везем экспонаты для музея космонавтики в Бело­руссии. «С Министром обороны и Лукашенко я договорюсь», - уве­ренно сказал он. Вот так, все легко и просто.

Еще был всеми уважаемый в части Анатолий Николаевич Кондрашов. Это был строгий, честный, добрый воспитатель. Средствами воспитания у него были физические упражнения. Он мог пригласить провинившегося солдата в канцелярию и предложить ему поотжимать гирю или поприседать с ней. После выполнения таких упражнений у солдата отпадало всякое желание нарушать воинскую дисциплину. Если у солдата был приспущен ремень, то он подходил к нему, спо­койно говорил: «Сынок, что ж ты?». И обладая огромной физической силой, скручивал ремень так, что у бойца дух перехватывало.

Вспоминается случай, когда солдат-разгильдяй из Москвы Мед­ведев, опоздав на машину, идущую на старт площадки 200, побежал туда самостоятельно - иначе ему было не сдобровать - в тот день ответственным по группе был майор Кондрашов. Батя - так называли его бойцы...